Исследования по тегу #дофамин
Приглашаем вас в мир современных исследований, где ученые со всего мира ищут ответы на самые актуальные вопросы психологии.
В этом разделе мы собрали для вас реальные клинические работы, которые помогают разрабатывать новые эффективные методики поддержки и терапии.
Чтобы вы могли сами заглянуть «внутрь» науки, каждая работа сопровождается ссылкой на её полный текст — официальный документ или научную статью.
Это уникальная возможность не просто прочитать выводы, а изучить все детали проведенной работы.
Мы верим, что открытый доступ к знаниям помогает всем нам лучше понимать себя и окружающих.
Эстроген и дофамин: как гормоны учат наш мозг ждать награды (и разочаровываться)
Свежая порция научных откровений: оказывается, женский гормон эстроген способен не просто сводить людей с ума, но и усиливать работу дофаминовой системы мозга. Именно эта химия нашептывает нам на ухо: «Жди, будет круто!» – или наоборот: «Ой, зря ждал». Всё это выяснили учёные из Нью-Йоркского университета на обычных лабораторных крысах, которые теперь могут по праву считаться мини-гуру нейронаук. Если коротко, гормоны действительно не зря захватили власть над нашим настроением, импульсивными покупками и вечными метаниями между холодильником и диваном. Но вот как именно они заставляют нас вновь и вновь реагировать на раздражители, было не до конца понятно. Теперь этот вопрос потерял часть своей загадочности — благодаря большому исследованию крыс, гормонов и любопытных учёных. Главной мишенью стала система так называемого «обучения с подкреплением»: существа, будь то крыса или Homo sapiens, соображают – а стоит ли вообще ждать какую-то награду или снова облом? Дофамин же выступает голосом этого вечного внутреннего букмекера: угадал – получи всплеск, недополучил – уходи разочарованным. Учёные дрессировали сотни крыс: те тыкали носами в дырки, слушали странные звуки, томились в ожидании воды в разном объёме, а экспериментаторы — манипулировали их ожиданиями. Самая судьбоносная часть цирка разыгрывалась в зависимости от фазы крысиных гормональных качелей. Как любая уважающая себя особь, лабораторная крыса проходит четыре этапа репродуктивного цикла, где эстроген то зашкаливает, то уходит в тень. В пике «проэструса», когда эстрогена хоть варежкой черпай, у крыс усиливалась чуткость к переменам: если вознаграждение становилось лучше, они мгновенно ускорялись — между низко- и высоконаградными блоками появлялась неслабая разница в поведении. Заглянув внутрь, исследователи подсмотрели настоящую магию с помощью хитроумной технологии – fiber photometry. В мозговом центре удовольствия, называемом ядро accumbens, они внедрили белковых шпионов: эти агенты начинали светиться от дофамина, позволяя наблюдать процесс практически в реальном времени. И вот тут выяснилось: когда крыса «в эстрогеновом запое», её дофаминовая система ведёт себя, как новогодняя гирлянда на максимальной мощности: сигнал об ошибке ожидания награды зашкаливал, а отличия между крупными и мелкими «премиями» становились особенно яркими. Но, как ни крути, дофамин — не волшебник, если не подталкивать его искусственно. Учёные вооружились оптогенетикой – это когда можно осветить нейрон светом и он начнёт весело работать. Они стимулировали те участки, которые отвечают за выброс дофамина, и увидели: крысы начинали проявлять ожидаемое ускорение, то есть бежали за новой попыткой быстрее. Прямая связь дофамина и обновления «надежд» подтверждена — не поспоришь. Нашёлся и молекулярный ключ к этому гормональному представлению: в эстрогенных состояниях в ядре accumbens внезапно снижалось количество белков-транспортеров дофамина (DAT) и серотонина (SERT). Обычно эти белки убирают дофамин из пространства между нервными клетками, действуя как пылесосы на субботнике. Но если этих «пылесосов» мало, то дофамин не уходит, а остаётся разгуливать дольше, делая каждый победный сигнал более заметным. Компьютерная модель подтвердила: эффект нарастает лавинообразно. Кульминация интриги — учёные внедрили вирусный троян в область мозга, где живёт производство дофамина, и с его помощью отключили основной рецептор эстрогена. Как и следовало ожидать, крысы наскучили своим собственным ожиданиям и перестали чутко реагировать на изменения между разными поощрительными блоками. То есть без эстрогена мозг перестал делать большую ставку на то, что будущее вот-вот станет светлее. Конечно, прежде чем делать громкие выводы обо всех женщинах, стоит вспомнить: на людях эксперименты ещё не проводили. Но новое знание уже проливает свет — теперь ясно, почему при изменениях гормонального фона у некоторых психоневрологических расстройств (например, при депрессии) наблюдаются скачки симптомов от фазы к фазе. Так что в одном можно быть уверенным: пока одни спорят, «кто здесь главный» — гормоны или мозг, победил старый добрый дофамин, вооружённый эстрогеном. И весь этот сложный балет между молекулами — причина, по которой иногда хочется прыгнуть выше головы, а порой — свернуться калачиком и ни на что не реагировать.
Когда таблетки гонят чертей: как популярное обезболивающее пришлось кстати для врачебных басен
Обычная история из серии «верить нельзя никому, даже собственным таблеткам» — мужчина почти на пенсии, хронические болячки в ассортименте, несколько душевных потрясений… и тут такое! Американский медицинский журнал Cureus описал случай, когда человека чуть было не расписали под учебник по шизофрении из-за побочного эффекта широко назначаемого обезболивающего. Как говорится, принимал потому что болит спина, а получил – шепотом за спиной и марширующих тараканов по стене. Главный герой – 67-летний афроамериканец с кредитной историей диагнозов, которая может посоперничать со списком покупок под Новый год: и сердечная недостаточность, и ишемическая болезнь сердца, и хроника по артериальному давлению с десятком других хронических пакостей. Лекарства он принимал как по учебнику – а именно мешок всего разного: от средств для желудка до стабилизаторов нервов типа баклофена и габапентина. С психиатрией раньше, если верить медицинской бумажке, у него было как в любой приличной семье: ни тебе сумасшествия, ни наследственных конфузов. Все изменилось после припадка в 63 года, после которого начали мерещиться недобрые люди и залетные зверушки — классика параноидального жанра. Быстро приклеили ярлык «шизофрения» и заселили в психиатрическую больницу на родительскую радость. Однако современная медицина — это том в стихах про хаос. Выписали на антипсихотике Seroquel (кветиапин) – сначала по 100 мг перед сном, потом снизили до 50 мг, на этом фоне пациент пришёл в относительную норму. На пару лет, пока старые враги — хроническая боль и скука — не вернулись с новой программой: галлюцинации, подозрительность, та самая дефиле червяков по потолку. Марихуаны – ни грамма, из рекреационного досуга – только поиск облегчения в "Норко", он же гидрокодон с ацетаминофеном: болит, таблетки прибавляются. Дошёл до четырёх в сутки – и понеслось. Чем больше глотал – тем больше населения появлялось в воображаемом зоопарке. Пациент, по сути, проявил прозорливость недюжинного психиатра: решил сам убрать героический "Норко". Галлюцинации испарились, как туман над головой политического блогера после рейда Роскомнадзора. Ни тебе "голосов", ни навязчивых идей. Врачи призадумались и хлопнули себя по лбу — не всё то шизофрения, от чего слышишь упрёки и видишь пауков. Вся эта эпопея наводит на вопрос: сколько ещё людей по ту сторону океана или прямо в нашем коридоре поликлиники реально лечат от несуществующей душевной болезни, пока им на ночь выдают опиоидное "конфетти"? Опиoиды (а господин Norco — их представитель с мандатом) вполне способны подарить человеку аудиоспектакль с декорациями, особенно в больших дозах или при долгом приёме. Всего 6% тех, кто мучился послеоперационными болями под фентанилом, признавались в галлюцинациях — и это только те, кто не побоялся рассказать врачу. Механизм простой, как отсчет сдачи: наркотики колбасят дофаминовую систему мозга. Там, где у одного это вызовет временное удивление, у другого начнёшь видеть всё, что не предусмотрено паспортом реальности. Дофаминовая раскачка — универсальный сценарий: в мягкой версии это "опиоидные глюки", в тяжёлой – доктора диагностируют шизофрению. И попробуй-ка догадайся, где болезнь, а где побочка очередной схемы из прикроватной тумбочки. Ну и чтобы стало совсем весело — разные опиоиды глючат по-разному. Морфин занимает первое место в рейтинге "галлюциногенных наркозов", но и гидроморфон с буфренорфином не отстают, не говоря уж о незабвенных метадоне и трамадоле. Иногда пациенту достаточно просто сменить вид обезболивающего, чтобы заполнители сновидений покинули сцену, а иногда приходится жонглировать дозировками или подбирать вспомогательные препараты (например, старую добрую нейролептику). Врачи отмечают: если у дедушки или бабушки внезапно началась паранойя – не спешите надеяться на редкую генетическую прихоть. Шизофрения редко приходит после сорока, а внезапное буйство в 65 — уже повод проверить аптечку, а не присваивать навечно странный диагноз. Да, случай один — и это всего лишь капля в мутной реке медицинских казусов. Таких наблюдений не хватит для переписывания учебников, но они лечат коллективную невнимательность и заставляют врачей дважды смотреть на назначаемые препараты. Особенно если пациент — как большинство пенсионеров — уже пьёт всё, что дают, а в организме давно правит бал обезьяна полифармации: чего-нибудь с чем-нибудь уже вступило в реакцию, а бедная нервная система не знает, кто у неё сегодня в гостях. Мораль? В этом фармацевтическом цирке даже один лишний акробат может обрушить весь шатёр. От галлюцинаций никто не застрахован — ни пациенты, ни сами врачи. Особое спасибо героям исследования: Arvind Dhanabalan, Sall Saveen, Christina Singh, Ramona Ramasamy и Keerthiga Raveendran. Не каждый день невидимые звери оказываются полезнее стетоскопа.