Исследования по тегу #молодёжь
Приглашаем вас в мир современных исследований, где ученые со всего мира ищут ответы на самые актуальные вопросы психологии.
В этом разделе мы собрали для вас реальные клинические работы, которые помогают разрабатывать новые эффективные методики поддержки и терапии.
Чтобы вы могли сами заглянуть «внутрь» науки, каждая работа сопровождается ссылкой на её полный текст — официальный документ или научную статью.
Это уникальная возможность не просто прочитать выводы, а изучить все детали проведенной работы.
Мы верим, что открытый доступ к знаниям помогает всем нам лучше понимать себя и окружающих.
Наизнанку: счастье перевернулось, а молодёжь идёт ко дну
Вот уж действительно времена перемен: знаменитая U-образная кривая счастья, по которой человек идёт из весёлой молодости в заколдованную средину жизни, а там снова обретает вкус к бытию, – этой схемке теперь самое место в музее. Новое исследование, охватившее аж 44 страны с США и Великобританией во главе, обнаружило, что сегодня молодёжь уверенно берет золото по несчастью: именно среди молодых уровень отчаяния самый высокий, а с годами он только уменьшается. Что изменилось? Причина не в том, что пожилые стали массово выигрывать в лотерею. Просто молодёжь с завидным упорством теряет душевное равновесие, и это видно невооружённым глазом. Авторы исследования разобрали данные американских опросов за тридцать лет (с 1993 по 2024), где ежегодно более 400 тысяч человек рассказывали, как у них дела с психикой. Люди, которые 30 дней подряд жаловались на ужасное самочувствие, попали в категорию "в отчаянии". Раньше старшие (45-70 лет) с грустью встречали каждое утро, а молодые не слишком жаловались. Но теперь… Цифры такие, что невольно полезешь за валерьянкой. За 30 лет доля молодых мужчин в отчаянии более чем удвоилась: с 2,5% до 6,6%. А у девушек – почти утроилась: с 3,2% до 9,3%. Женщины в возрасте тоже стали чаще ловить тоску (с 4,2% до 8,5%), мужчины аналогично (с 3,1% до 6,9%), но это мелочи по сравнению с молодёжью. Пенсионеры почти не изменили своих привычек – видимо, уже ничто их не удивляет. Как итог, среди женщин в 2023-24 годах самый депрессивный возраст – 18-24 года; дамы постарше буквально могут проводить мастер-классы по стойкости. У мужчин уровень отчаяния одинаково высокий и у молодых, и у взрослых до 44-х, а у стариков – минимальный. Картина отчаянного бедствия больше не про кризис среднего возраста. Теперь пик отчаяния – это молодость, и никакого возврата к росту счастья в зрелости тут не наблюдается. И если вы думаете, что это только в США, спешу успокоить: аналогичная тоска в душе обнаружена и в Британии, да и в других 42 странах те же тенденции. Такие выводы сделали, опираясь на опросы, которые охватывают все слои населения, начиная с домашней британской статистики и заканчивая глобальным проектом изучения ментального здоровья. Отчего у юных так скверно с психикой? Однозначного ответа нет: даже эпидемия COVID-19 тут лишь слегка подлила масла в огонь; подъём отчаянья у молодёжи начался сильно раньше. Виноваты ли смартфоны и интернет, который всем прочно въелся под кожу? Многие учёные подозревают, что чрезмерная любовь к экранам – не сахар для молодого мозга. Там, где людей искусственно лишали смартфонов, они начинали чувствовать себя лучше. Но и тут не всё так просто: наши дни отмечены тем, что даже наличие работы всё хуже защищает юных от ментальных бурь, разница между работающими и безработными в плане душевного состояния ощутимо стирается. Достучимся ли мы до мира, если просто констатируем, что молодёжь испытывает отчаяние? Вряд ли. Но даже если причины этих перемен ещё окутаны туманом, честным политикам стоит срочно ставить проблему растущей молодёжной беды в центр всех программ по улучшению жизни. Иначе рискуем остаться единственной страной в мире, где в 70 лет наконец-то становится весело.
«Молодежь, автоматы и большой страх: почему боязнь массовых расстрелов в США толкает юных республиканцев и мужчин в объятия оружейного лобби»
У современных американских молодых людей под лозунгом «живи быстро, умри на школьной вечеринке» есть своя фобия — массовые расстрелы. Но думать, что теперь они все дружно устремятся в объятия строгих законов об оружии, было бы чересчур наивно. Новое исследование, опубликованное в журнале Social Science Quarterly, выяснило: да, большинство молодых американцев боятся попасть под раздачу, но этот страх странным образом разделяет их, а не объединяет. «Сегодняшняя молодежь привыкла бояться массового насилия, — удивлённо пожимает плечами профессор социологии Jillian Turanovic. — Но общий страх не приводит к единству взглядов на оружейную политику. Скорее, наоборот — выдергивает все внутренние противоречия наружу». Исследователи задались простым, как три копейки, вопросом: если люди 18-29 лет — так называемое «поколение бойни», выросшее под аккомпанемент новостей о терактах в школах и торговых центрах — так боятся оружия, не соберутся ли они вместе, чтобы подружиться с жесткими оружейными законами? Похоже, не всё так просто. Учёные решили раскопать этот вопрос до корней и организовали масштабный опрос 1 674 молодых людей из всех штатов США, профилируя их мнение о доступе к оружию и личном отношении к возможности оказаться жертвой массовой стрельбы. Результаты опроса скорее напоминают нам не сочный американский пирог, а пересоленное рагу из парадоксов. С одной стороны, более 60% молодёжи признаёт: они опасаются, что массовый расстрел может коснуться их лично. Казалось бы — хватит бояться, пора ужесточать контроль! А вот и нет. Как только берём лупу и смотрим на республиканцев, картинка приходит в движение: чем больше юный консерватор боится стать очередной мишенью, тем крепче он вцепляется в свои оружейные права. Парню с опаской за спиной больше по душе концепция «добрый парень с ружьём», чем идея контрольных мер. И чем страшнее на душе, тем больше у него патронов в шкафу. Не отстает и мужская часть молодёжи. Как оказалось, у парней и девушек до поры до времени взгляды на оружие практически совпадают, но стоит напугать их посильнее — и юные мужчины превращаются в рыцарей, не снимающих кольчугу. По законам жанра, «быть мужчиной» — значит уметь защитить, поэтому страх массового насилия подталкивает парней к оружейной стойке, а никак не к голосованию за отъём пушек. Вдобавок выяснилось: даже география играет свою странную музыку. Обычно чем сильнее страх, тем жестче мнения о необходимости оружейных запретов — но на северо-востоке США всё наоборот. Там, где вроде бы уже самые суровые законы, молодёжь с кипучей тревожностью внезапно начинает в них сомневаться. Балансирует на грани абсурда: законы есть, а резонансные стрельбы всё равно случаются. Может, не в законах дело? По поводу других различий — расовых, этнических, образовательных — никаких ярких узоров не обнаружено. Выходит, идеология и гендер — главные дирижёры этого оркестра страхов и убеждений. Авторы исследования честно признают: их работа — лишь скромный фотоальбом тенденций. Пока что это только срез, который не объясняет, что именно рождает те или иные взгляды — страх ли формирует позицию, или взгляды окрашивают кошмары. К тому же, выборка хоть и разношерстная, но не исчерпывающая — американская молодёжь неоднородна, что бы про это ни писали. Впереди ещё масса вопросов. Как меняются взгляды после трагедий на родине? Такие детали, как «красные флажки» — законы, по которым у подозрительных граждан могут изымать огнестрел? Всё это оставляют на будущее. Финальный аккорд: если кто верил, что у «поколения бойни» один ответ на проблему — строгий запрет, то теперь время признать: коллективный страх не сваривает их в монолит, а раскладывает по разные стороны баррикад. Для политиков здесь важный урок: менять оружейную политику в Америке — всё равно что пытаться заплести волосы на ёжике.