Кому в голову приходит впервые спросить, что происходит со словами, когда они становятся модными? Казалось бы, старшее поколение, привязанное к родным оборотам, — балласт в linguistic evolution.
Ан нет!
Недавнее исследование, о котором даже потускневшие надежды социолингвистов могли только мечтать, показало: словарная революция касается не только TikTok-юношества. В ход идут не только молодёжные тренды и мемы, но и речи серьезных дядечек и тётечек из Конгресса США за период аж в 140 лет.
Исследователи собрали внушительную коллекцию: ни много ни мало — 7,9 миллиона (!) выступлений американских конгрессменов с 1873 по 2010 год. На дворе был XIX век, а они уже закладывали фундамент сегодняшних словесных баскетов. Задача простая как указ: выяснить, не отстают ли седеющие головы от моды на слова, или послушно продолжают говорить "по-стариковски".
Самое поразительное — оказалось, что именно старшее поколение порой не просто догоняет лексический электропоезд, но и лезет в кабину машиниста. Исследование, опубликованное в Proceedings of the National Academy of Sciences, разбило вдребезги устоявшийся миф в социолингвистике: что лексические метаморфозы — удел лишь смены поколений.
Можно ли доверять результатам? Для скептиков: используется искусственный интеллект, статистические фокусы уровня "детектор лжи", анализ контекста слов типа "monitor", "articles", "satellite" и "outstanding", и даже добротная старая байесовская математика. Было бы не так занятно, если бы команда не выбрала сто слов, которые изменили свой смысл за XX век.
Слово "articles" (что это — товары? юридические статьи? газетные заметки?) в эксплуатацию брали по-всякому. А слово "satellite" вообще пережило звездный час — во времена Холодной войны оно вдруг изменило всё, став символом геополитики. Чтобы не быть голословными, исследователи вычисляли, как и с какой скоростью зрелые и молодые выступающие усваивали новые значения.
Вот тут-то и началось волшебство. Да, молодежь чуть быстрее хватается за новый смысл, но у старшего поколения отставание — смешные два-три года. Иногда инициаторами вообще выступали те, кто, по логике, должен был цепляться за лексический нафталин.
Взрослый, зрелый конгрессмен в 1960-х мог начать использовать свеженькое значение какого-нибудь термина всего через пару лет после молодых коллег. В сегменте "satellite" в духе Холодной войны дедушки вообще показали класс, заняв в языковом марафоне лидирующую позицию. Вывод: даже бабушка способна щегольнуть перед внуком знаниями вроде "sick" со значением "круто" — если, конечно, не потеряет язык за зубами.
И что теперь делать лингвистам? Сравнительный анализ "одновременного времени" (когда изучается, как говорят разные поколения в одну эпоху), считай, катится в тартарары. Против мирно спящей теории поколения восстают лингвистические живчики: язык меняется у всех почти синхронно, стоит только новую моду ввести.
Конечно, исследование не идеально. Материал — речи конгрессменов; там, знаете ли, тинейджеров с их жгучим желанием эпатировать не ждали. Женщин и представителей меньшинств — кот наплакал, особенно до массовой избирательной реформы. Про простых смертных говорить сложно. С другой стороны, всех участников можно легко найти в списках кто когда выступал — и даже узнать, сколько им тогда было.
Ошибки у языковых моделей, используемых исследователями, случаются — ну а кто из нас абсолютно точен, когда речь заходит об оттенках смысла? Но давайте признаем: впервые мы видим исследование, где за эволюцией слов можно проследить на дистанции почти век и полтора — и в формате, где взрослые (не только молодёжь!) оказываются законодателями моды.
И что теперь? Открывается золотое дно для дальнейших исследований: что насчет других стран и языков? Где тут подростки? Можем ли мы вообще осознать весь размах лексических изменений, если даже американские законодатели-with-experience готовы принимать новые смыслы за пару лет? Осталось только подозревать, что заседание Клуба Вечных Консерваторов рано или поздно закроется — даже если на повестке дня появятся слова типа "мета-лонгрид".